Грегори киз рожденная королевой

Dating > Грегори киз рожденная королевой

Download links: → Грегори киз рожденная королевой → Грегори киз рожденная королевой

Стоило ему убить одного вомара, как его место занимал новый, а порой даже двое или трое. Дебют получился крайне удачным — книга привлекла внимание читателей и заняла 3 место среди дебютных романов по версии Locus. А это — реальность. Семь огромных камней, подобно колоннам, поддерживали плоскую каменную плиту, заменявшую крышу, а стены были сложены из более мелких камней.

Карсек оказался зажатым между двумя сплошными плотными стенами, и у него не было возможности как следует замахнуться топором. Как и предсказывал сефри, потолок пещеры неуклонно продолжал снижаться, пока наконец обрыв сбоку тропы не ощерился рядом ступеней. Одевшись, Энни спустилась в Редхолл, Алую залу. В большинстве своем вы выросли вдали от этих мест, там, где нет повелителей и кнутов. Только вот качество скана там ужасное, надписи, по сути, нечитабельны Пытался гуглить, но… Если у кого то имеется сабж, был бы премного благодарен. Но наша нынешняя королева тоже носит имя той, прежней. А поскольку упражняться в бою вы больше не способны... В это мгновение вспышка ослепительно яркого света подобно молнии сверкнула перед глазами Карсека. Это долго не продлится. С этими словами он протянул Карсеку флягу, и тот сделал глоток. Таниель ответил не сразу. Торнрат разрезал глубокую эту бухту практически пополам - исполинской, цвета слоновой кости, каменной стеной, растянувшейся более чем на три лиги длиною.

Чья-то рука схватила Карсека за лодыжку. И по всей вероятности, я — последний, кто помнит об этом.

Книга Терновый Король. Автор - Киз Грегори. Содержание - Прелюдия Рожденная стать королевой - Чья-то рука схватила Карсека за лодыжку. Карсек отвернулся и принялся вглядываться в сплошную стену дождя, пытаясь разглядеть, что происходит за ней.

Разве не здесь, в этой самой, высящейся на холме крепости она и провела все семнадцать прожитых ею зим, за вычетом одной-единственной? Разве не этот, полный зелени остров, с его лесами и лугами, был пристанищем детских её игр? И разве не домой она возвращается нынче? Нет, не домой, безрадостно отозвалось в груди. Вскоре судно достигло эллинга, и они пришвартовались; на берегу её уже дожидалась верная лошадка. Оседлав Резвую, Энни приготовилась было возглавить процессию, чтобы чинно проследовать через город к замку, но вдруг неожиданно приостановилась возле Больших Крепостных ворот, хмуро разглядывая махину камней. Жилка на шее странно запульсировала, лёгкие отказывались вздохнуть поглубже. Обернувшись, Энни посмотрела назад, в ту сторону, откуда они приплыли: вот, почти рядом, - неторопливые перекаты реки Свежести, поодаль - зелёные поля Ньюланда, а ещё дальше - плотина и медленно кружащие крылья маленды на фоне ярко-синего неба. Она вдруг отчётливо осознала, как сильно жаждет перебраться обратно, за реку, а после пуститься в галоп и скакать, скакать так долго, покуда они с Резвой не затеряются окончательно в тех далёких краях, где никто никогда и слыхом не слыхивал ни об Эслене, ни о Кротении, ни о самой Энни Отважной. Но нет, взамен постыдного бегства она отвернулась, выпрямив спину и расправив плечи, и пустила лошадь шагом - вперёд, в проём врат. Толпы народа собрались вдоль Риксплаф-вэй, и каждый квадрат дороги был заполонён весёлым оживленьем, как если бы в день праздника. Все они скандировали её имя, бросая цветы прямиком под копыта лошади; попытавшись натянуть на лицо маску радушия, Энни заулыбалась, кивая по сторонам. Эх, поддать бы сейчас Резвой шпорами, - мелькнуло тоскливое, - и промчаться, сломя голову, сквозь людскую толчею прочь отсюда... Ага, конечно, дело за малым: будь она, королева, вправе сбежать. Возвращаясь прошлой весной из изгнания, Энни проезжала этими же местами, безвестная, почти никем неузнанная. В то время она была удивлена и малость даже огорчена тем, сколь мало подданных знало свою принцессу в лицо. Теперь же неоценённая прошлой ею привилегия - сохранять инкогнито - добавилась к прочим в списке безвозвратно утерянного. Проще выстоять против сонма советников, выясняя, что на сей раз не преминули вменить ей в вину за время отсутствия. Передай им, пускай прибудут через ползвона, идёт? Пухлый, лысеющий и жизнерадостный, он был когда-то камердинером отца. А в час переворота - взятый под стражу и, по-видимому, просто забытый Робертом; участь, несомненно, предпочтительней той, что ждала большинство сподвижников покойного короля. Поначалу я рассчитывала подождать, пока все не соберутся, однако, как погляжу, придётся повременить, пока сыщутся все. Энни заняла место, некогда принадлежавшее отцу: кресло с прямой спинкой и искусно вырезанными подлокотниками, походящими на оперённые крылья. Изготовленное из белого ясеня, оно как нельзя лучше вписывалось в убранство Голубиного зала, будучи подстать беломраморным стенам, что купались в обильном потоке света. Мне сильно не достает нашего доброго короля. Но что поделаешь: место, подобающее правителю, занимает не достойный его муж, а всего--навсего девчонка; увы, правда жестока. Она едва не рассмеялась. Готова поклясться, никто и предположить не мог, что на трон взойдёт кто-то вроде меня. Небось помнишь, как я по малолетству изводила тебя, а, Джон? Ты - тот, кто никогда не воткнёт мне нож в спину, Джон. Вот в ком я нуждаюсь более всего. Но первое, чем, я надеюсь, ты займёшься, - подыщешь мне нескольких фрейлин и горничных в прислугу. Насчёт кого не придётся беспокоиться и кто не станет чересчур сильно докучать мне. Вновь отвесив почтительный поклон, старик выпрямился со слегка озадаченным видом. Она, полагаю, возглавит челядь? Пожилой камердинер в удивлении приподнял брови, но вновь ответил согласным кивком. Последующее обсуждение коснётся и тебя, как новоиспечённого советника. Заслышав приближающиеся шаги, Энни глянула в сторону дверей - как раз чтобы увидеть входящего внутрь зала Артвейра. Я возвожу его в должность гардеробмейстера. Как думаете, какой счесть подходящим? Один из робертовых выкормышей убил старого лорда Хаула и вырезал всю его родню. Преданный короне гарнизон там имеется, но сам замок прозябает без владельца. Затея до сих пор мне не по душе, но, кажись, посланцы уже в Ханзе. За дверьми зашумели шаги, и в залу по одному прошли оставшиеся советники. Ну же, не томите, я должна знать всё. Герцог Хаундварпена, первое слово за вами. Вытянувшись во весь рост, Артвейр сцепил здоровую руку с деревянным протезом. Мое мнение таково: враг вскоре начнёт высадку сухопутных войск, чтобы маршем проследовать на Эслен, а флотилию отправит к островам Лира. Разведка рапортует также об армии, собравшейся под стенами Шилду, что на реке Свежести. В числе их намерений, вероятно, отрезать нас от торговых путей, а после спуститься по воде вниз, к Ньюланду. Однако пошёл слушок, мол, и в з'Эспино снаряжают союзную эскадру. А там черёд и за Ракх Фадхом, эти тоже, будь уверена, выступят за Ханзу; словом, как ни крути, не подгадаешь, сколько судёнец у них в запасе и как много они готовы выставить в бою. Разумеется, если таковые наличествуют? Я их императрица, если на то пошло. Что толку в послах, мне нужны корабли и войска, запрошенные ещё три с лишним месяца назад! Хмыкнув, развернулась к оставшейся в стороне паре мужчин. Энни развернулась к Сигбранду. Это ведь невдалеке от земель вашего родного грефства, Даэрата, я права? Советую хорошенько постараться на новом посту. Губы Сигбранда чуть дрогнули. Неужели ваше сердце не забилось чаще, теперь, когда враг встал у самых границ? Так и быть, я милостиво предоставлю вам выбор. Вы можете служить мне здесь, при дворе, как мой советник и хранитель законности, либо принять на себя командование армиями на востоке и защищать нас там. Глаза старого вояки слегка прояснились. Ответ станете держать перед Артвейром, как верховным главнокомандующим, и мною лично. Помимо того, я оставляю за вами право организовывать оборону на собственное усмотрение. За титулом и положенными полномочиями дело не станет. Ответьте как на духу, в силах ли мы остановить войну? Но вы, милорды, не Комвен, а люди, коих я уважаю. Я мало что смыслю в подобном деле, поэтому скажите мне напрямик, всё как есть. И за ним, не станем к тому же забывать, стоит Церковь. Это его последний шанс завоевать Кротению, и он как никто другой понимает, что иного не выдастся. Прочие мужчины согласно закивали. Глупо будет промедлить, позволив противнику как следует подготовиться. Мы вступаем в войну с Ханзой, господа, таково моё императорское решение. Каков будет наш первый ход, предлагайте? Это наш город и наш порт. Вот и пускай, либо переходят под нашу же руку - либо проваливают, поджарив бока. Я бы хотела пуститься в путь не позднее, чем через девятидневье. Эслен, знаете ли, не так уж далеко от Копенвиса. Я смогу вернуться, когда вздумается. Похоже, так просто кузена было не переубедить. Он сухо отдал поклон. Энни поднялась из-за стола. Настало время вернуться в свои покои. Как и ожидалось, оказавшаяся внутри Остра тут же бросилась ей на шею, от души расцеловав подругу. Камеристка была годом моложе Энни, хорошенькая и юная, с волосами цвета солнца, запутавшегося в хлебных зёрнах. Как же весело и непринуждённо бывало им вдвоём когда-то - и как быстро прошлое выветрилось из памяти; вспыхнувшие по новой чувства слегка поколебали твёрдость тлеющих в груди намерений. Ну, выкладывай, что там с монастырём? Лицо Остры словно исказилось, посерев. Не удивлюсь, возврати они тёмный храм обратно в лоно Церкви, так что я не вправе рисковать. Мне нужен был кто-то, на кого можно положиться, передав крепость под его присмотр. И не отнекивайся, ты же первая сочтёшь за счастье знать, что Казио отныне в безопасности. А заодно возвожу в титул грефта и посылаю людей в подмогу на случай, если остатки родерикова семейства вновь начнут трепыхаться. Энни взяла Остру за руку. И я благословлю вашу с Казио свадьбу, если пожелаешь выйти за него. Раз уж на деле ты моя служанка, а я... Случись что со мной, и что ты?.. Что станется с тобою? Знаешь, детьми мы мало задумывались о будущем; теперь я гораздо сведущей в делах подобного толка. Да, у меня нет ни права, ни возможности даровать тебе титул, ибо закон запрещает иметь его женщине. Но я могу вручить тебе Казио, а уж тот обойдётся с тобой по-честному, обещаю, и ваши будущие дети станут кротенийскими дворянами. Я больше не буду твоей горничной? Глаза Остры были полны слёз. Зачем ты так со мною? Энни, мы же всегда были вместе. Но мы больше не дети, Остра, впрочем, это и к лучшему, сама увидишь. Будь готова отъехать к утру. Она ушла к себе, накрепко затворив за спиной дверь и оставив позади всхлипывающую подругу детства. К еде она приступила, отправив с утра в дорогу Остру, в компании сэра Уолиса из Пейла и пятидесяти тяжеловооружённых всадников. Сама Энни не стала спускаться вниз, повидаться с былой компаньонкой перед отъездом, опасаясь, что решимость её ослабнет; сейчас кортеж, должно быть, обретался уже в доброй лиге езды от Эслена. Внезапно она заметила, что никто не ест и глаза всех фрейлин устремлены на неё. Лиза де Нейвлесс, одна из числа тех немногих придворных девиц, чьи имена Энни хотя бы знала, захихикала. Насмешнице было лет пятнадцать - родом с Лири, обладательница тёмных, вьющихся волос и носика картошкой. Уверяю, у меня нет привычки лишать голов за провинности. По крайней мере, не за нарушение этикета, уж точно. Лиза вгрызлась в рулеты с сыром, остальные последовали её примеру. Говорят, это совсем чуждый и удивительный край? Неужели тамошние мужчины все как один такие же красавцы, как сэр Казио? Что до остального, не стану кривить душой, наперво многое казалось довольно странным, даже непривычным, в общем, - нездешним. Мисс Эллис часто болтает всякое, не задумываясь. Прячась в з'Эспино, я и вправду отскребала и горшки, и кастрюли, и даже полы. Я трудилась в поте лица, готовая на всё, чтобы вернуться домой. События недавнего прошлого легли перед Энни как на ладони. Но часть её внезапно затосковала по тем далёким дням, проведённым в з'Эспино. Отчаянно страшась за жизнь, она вкалывала как лошадь, берясь за самую чёрную работу, зачастую попусту сидя впроголодь. Но всё же те времена казались гораздо проще, особенно соизмеряя с сегодня. Энни была не одна, а с друзьями, и все трудились, что есть сил, чтобы выжить, - последнее само по себе было уже наградой. Разве могла она, с детства почитающая за должное привилегии фамильного положения, представить, что настанет день, когда заработанный ценой кровавых мозолей кусок хлеба покажется ей сладчайшим из яств? Эх, и правда, вернуться бы обратно, в счастливое, неомрачённое ничем прошлое. Но, право слово, кому какое дело до её пустых мечтаний? Девушки принялись весело щебетать между собою; бесхитростная девичья болтовня из разряда, кто кого симпатичней и кто к кому пробирался тайком по ночам. Ей стало грустно, отчасти из-за того, что сама Энни не так уж давно была едва ли не глупее большинства из них. Она с облегчением приветствовала приход Джона, сообщившего о прибытии виргенийской делегации. Взяв с собой Лизу и Одри, Энни удалилась сменить платье на более приличествующее приёму послов. Выбранное ею было в сафнийском стиле: чёрное с золотом; к нему прилагались лёгкий наперсник и поножи. Короне она предпочла венец самой простой работы, велев Лизе покороче, но не ниже ушей, подстричь ей волосы. Одевшись, Энни спустилась в Редхолл, Алую залу. Да и похвалиться размерами Алая зала, расположенная в старой части замка, не могла. Честно говоря, отец вообще держал Редхолл закрытым. Король отдавал предпочтение более внушительным палатам, дабы наводить на просителей благоговейный страх. Заброшенный, старый, закрытый - идеальней места для детских игр и не сыщешь. Фастия, сестра Энни, притворялась, что верховодит собственной, уменьшенной версией двора, закатывая целые пиры со щедро расточаемыми вкусностями, пирогами и вином, что они, бывало, таскали со стола или выпрашивали у кухарок. В те дни Энни чаще всего разыгрывала из себя доблестного рыцаря, поскольку быть принцессой... Остра играла роль её верного спутника, и вдвоём они защищали свою королеву от несчётных посягательств врагов и грабителей с большой дороги. Здесь, в Редхолле, её вновь окружал полузабытый, домашний уют. К тому же, перенятый образ королевы-воительницы как нельзя кстати подходил для встречи с гостями в менее церемонной обстановке - так сказать, лицом к лицу. Сегодня зал казался немного больше, чем прежде, возможно, из-за того, что посланцев из Виргеньи было всего-то трое. Главу делегации она признала сразу: тот был частым гостем при отцовском дворе, - барон Ифвитча, Амброуз Хайнд. Черные, по воспоминаниям, волосы, уже поворошила седина, а широкое, квадратное лицо посла покрылось морщинами. На вид ему было, подсчитай она, лет пятьдесят. Взгляд виргенца казался каким-то смурным, словно извиняющимся, что слегка беспокоило. Позади него стояли ещё двое. Первый, родной кузен Энни, Эдвард Отважный, принц Тремора, - мужчина в солидном возрасте, где-то под шестьдесят зим. Серебристо-седые волосы его были коротко, едва ли не налысо, подстрижены; суровый, ястребиный взор неприятно сдавливал плечи. Второй, напротив, был много моложе вероятно, не старше тридцати и совершенно незнаком ей. Пуще всего в нём притягивали глаза, мерещилось в тех что-то эдакое, неуловимо странное, разношёрстое. Разномастное, дошло мгновением позже: одна радужка отливала зелёным, другая - карим. Впрочем, от живого, умного, хоть и слегка легкомысленного лица рыцаря веяло дружелюбием. Узкий клинышек бородки и небольшие усики над губой отсвечивали огненно-рыжим - в тон золотисто-каштановым волосам. Он улыбнулся - похоже, недолгое её замешательство привлекло внимание; тьфу, и вправду, чего это ей взбрело в голову так пялиться на незнакомца. Нахмурившись, Энни резко отвернулась. Глашатай объявил имена, и каждый из виргенцев почёл за честь в свою очередь подойти к ней, касаясь поцелуем приветственно протянутой руки. Однако, не в обидах суть, барон. Долг Виргеньи, равно как и её монарха, подчиняться воле их императрицы. Я затребовала рыцарей и тяжеловооружённую конницу, а никак не делегацию для переговоров. Разумеется, я могу лишь строить предположения; но, ответьте-ка, в чём резон вашего появления, неужто, чтоб напрямую высказать нам открытое неповиновенье, а? Заячьи Горы кишат чудовищами, сеющими страх по округе. А ваши действия против Церкви... И против многих добрых людей с вашей же, замечу, барон, родины? На словах никто не отказывался послать людей, однако при желании найдётся немало обходных путей для... Политическая ситуация в Виргеньи нынче весьма осложнилась. Я буду рад разъяснить вам детали. Энни откинулась на спинку кресла. Что ещё плохого имеется из новостей? Мне доставит удовольствие видеть вас за своим столом на вечерней трапезе. Двое старших мужчин развернулись, собравшись было выйти из зала, но их младший спутник остался стоять как ни в чём ни бывало. Вопреки мрачному настрою она слегка улыбнулась. Но надеюсь, вы не против, если я порадую вас хорошими? Ифвитч шагнул к графу. Коротко поклонившись, Хайнд замолк, не став мешать графу. Ваше величество, со мною прибыла моя охрана, полста да ещё пятьсот конных, и ручаюсь, это лучшие из лучших, что вам доводилось видеть. Они - как и я - в вашем полном распоряжении. Ни один из виргенцев не подал голоса, а Ифвитч густо покраснел. Но я лоялен не только престолу, я верен и императрице, коей он сам давал вассальную клятву, поэтому ваш покорный слуга явился лично просить о милости, минуя суверена. Она бросила короткий взгляд на оставшихся в стороне послов. Вдоль глубокой реки Ведьмины огни освещали им путь всю дорогу, покуда Стивен, Землэ и Эдрекх в сопровождении двадцати айтивар спускались вглубь горы, туда, где коренились самые потаённые секреты подземья. Эфирные сферы, радужно переливаясь, порхали то тут, то там, отбрасывая на сумрачно-серые стены разноцветные блики и раскрашивая неприметный камень в прихотливые оттенки сапфирно-синего, изумрудно-зелёного, рубиново-алого, ярко-золотого и бледно-серебристого. Лишь теперь, ступив в преддверье скалистого кряжа, он впервые вживую столкнулся с этой, невиданной прежде, чудесной магией, хотя Эспер, бывало, и рассказывал им о непременном атрибуте сефрийских реунов, скрытых пещер. Как ни странно, айтивар не знали о загадочных огнях ничего стоящего, кроме пары-тройки простых, житейских примет. Естественна, или нет, их природа? Творение ли они солнцескусства - или же неминуемое порождение тенебрес? Никто не мог дать Стивену правдивого ответа. Ни одна живая душа, ни одна прочитанная книга. Впрочем, несомненная и несравненная польза, даже не беря в расчёт внешнюю красоту зрелища, перевешивала всяческие сомнения. Особенно огни пригодились сейчас, когда тропа, по которой они пробирались, опасно - в кингсярд, не шире, - сузилась, повязанная по правую руку громадой камня, смыкавшего за собой центральное и величайшее сплетенье подземных каверн, а по левую - расселиной в леднике, где сквозь напластования горста пробивала себе путь скрытая в утробе Ведьмина Рога река; звавшаяся Неменет, она-то и питала стремнины глубинных ручьёв, а в конечном счёте, возможно, и сам Велф, что спускался притокой к Колдуну, а оттуда уже - к берегам Лирийского моря близ Эслена. Невидимое, но буйное бурление Неменет доносилось издалека, - увы, настолько глубоко не могли дотянуться даже огни, пускай и ведьмины. Метнулся, очертя голову, - и едва не умер в шаге от седоса... Возьмём Виргенью Отважную, скажешь, она просчитывала всё загодя? Нет, шагнула вперёд, и всё. Вот и я не собираюсь ждать, пока Вхелни, или кто другой, догонит нас, воспользовавшись моей нерешительностью. В нём упоминалось что-нибудь о храме? И не куда-то, а именно сюда, к Ведьмину Рогу. Тогда-то она и ощутила под собой биенье священнопутья. А спустя годы, вернувшись вновь, прошла посвященье. Тебе что, заново стукнуло пять? Эдрекх, ты когда-нибудь прежде бывал здесь? Предлагаешь мне поверить на слово, или ваше племя опять подзабыло кое-что рассказать? Своего рода очередная проверка, да, - поглазеть, на деле ли я наследник Каурона? Ну что ж, так тому и быть... Передай-ка мне тюк с едой и воду да проваливай обратно, в реун. Предупреждаю сразу, если я хоть чуть-чуть заподозрю, что ты ослушался и по-прежнему следуешь за мной по пятам, то и ноги моей у храма не будет. Неизвестно, какие опасности могут скрываться в темноте. Глянь, они при тебе признались, что я нужен им заместо проводника, и только. А где гарантии, что после всего от меня не избавятся, как от досадной помехи? Даже шагнуть на храмовые пути, и то никому не выйдет. К чему тогда айтивар знать, где пролегает этот? Он замер в замешательстве, переваривая новость. Я никогда не слышал ни о чём подобном. Нахмурившись, Стивен спешно окунулся в омут воспоминаний благословение святого по-прежнему пребывало с ним. Никогда ещё ни один сефри не присоединялся к рядам Церкви, не проходил посвящения; и в самом деле, верно... Но что-то вертелось в мыслях, ускользая... Единственное, что приходит в голову в подтверждение твоих слов. Как бы то ни было, возможно, у айтивар есть кто-нибудь ещё на примете, помимо меня, чтобы войти в храм. Отбросим Фенда, здесь и так всё ясно. Тогда к чему им было сражаться с ним? Стивен недоумённо моргнул, поняв, что все как-то странно посматривают на него. Вздохнув, он потёр лоб. Ладно, Эдрекх, так и быть, иди с нами, если хочешь. Айтивар отвесил признательный поклон, и они продолжили спуск. Как и предсказывал сефри, потолок пещеры неуклонно продолжал снижаться, пока наконец обрыв сбоку тропы не ощерился рядом ступеней. Беспокойное клокотание поодаль нарастало с каждым шагом, и в конце концов забирающий вниз спуск упёрся прямиком в насыпь из гравия и песка, устилающих отмель реки. Всю дорогу Стивен упорно гнал от себя дурные мысли: как? Он, конечно, не ждал, что поход пройдёт гладко, но... Вверх по течению, где обитали айтивар, Неменет текла более-менее спокойно. Здесь же извилистый речной поток рушился вниз чередой скалистых порогов, а отмели перемежались каскадом водопадов, образуя грандиозный - и грозный - водоворот. Потолок пещеры отступал от земли едва ли на пару кингсярдов, а единственной переправой служила россыпь булыжников. Оставалось надеяться, что приступ слабости канул незамеченным, скрытый безумолчным гулом речных перекатов. Негромкий кашель айтивар весьма походил на смех; впервые на памяти Стивена тот выдал подобную вольность. Соблюдай я осторожность, и проживу лет семьсот с запасом. Стивен опустился на корточки, прямиком на камни. Долгий, медленный вздох, раз-два. Ведьмины огни, казалось, тоже застопорили полёт, враз утихомирившись. Сделав ещё парочку глубоких вдохов и поднявшись на ноги, прянул к бурлящей вблизи стремнине водоворота, отчётливо сознавая, что промедление смерти подобно. Главное, нацелиться в самую сердцевину потока, сейчас или никогда... Прыжок дался ценой неимоверных усилий. Вода с чудовищной силой влекла тело вниз, не давая и шанса пошевелиться, хотя б пальцем. Всё, что ему оставалось, - сжав покрепче рот, не давать воздуху покинуть лёгкие; внезапно нахлынула безраздельная уверенность: его вновь обвели вокруг пальца. Теперь-то он уж точно покойник; последний проблеск сознания, и силы покинули его, лишив воли бороться. Мысли утекали, опустошая разум. А потом всё вдруг вернулось на круги своя, и Стивен опомнился; песок и камень сменились землёй, толчок буквально выдавил его на поверхность, и хватка потопа ослабла, избавляя от скрючивших тело безжалостных тисков. Упав навзничь на гравий, он захрипел; кашель рвал лёгкие, испражняя те от воды, - повсюду зашлась мгла. На миг перед глазами вспыхнуло было золотистое сияние, следом пришла багровая краснота. Спустя несколько ударов сердца вокруг вновь заплясали светлячки ведьминых огней. Стивен лежал на отмели, схожей один в один с покинутой им недавно; разве что не посреди былой пещеры, высокой и сводчатой, а напротив, внутри туннеля, в паре кингсярдов над речным руслом. Вода пробивалась сквозь потолок, вытекая из большой гранитной колонны справа, слева же проход уходил гораздо дальше, чем могли осветить мрак мерцающие стивеновы компаньоны. Услыхав жуткий кашель, он разглядел смутные очертания чьей-то головы и плеч. Кто-то ещё выкарабкивался из речного омута. Неужто и она тоже попыталась последовать за ним? Один за другим появлялись на свет айтивар, но нигде взгляду было не выловить женского силуэта. Из-за хаотичного ажиотажа нельзя было сказать точно, от кого именно исходил голос. Затем Стивен разглядел одного из айтивар, осторожно придерживающего чью-то прихрамывающую фигурку. Сефри пробирался вверх, к берегу. Пожав плечами, парень опустил недвижимую ношу на камни. Голова Землэ была испачкана чёрным; кровью, пришла догадка, - алый цвет преломился в пестроте огневой пляски. На мгновение его словно парализовало, но тут женщина подавилась кашлем, и вода запузырилась, вытекая у неё изо рта. Он прижал к ране рукав собственной рубахи, пытаясь разглядеть, насколько глубок порез. Внезапно глаза женщины открылись, и она вскрикнула. Потому что я - тебя - ненавижу. Вернулся Эдрекх с ворохом льняных тряпиц и какой-то кашицей, изрядно пованивающей серой; сев рядом, принялся перевязывать раненой голову. Похоже, он знал, что делает, так что Стивен не стал вмешиваться. Бешено бьющийся в висках пульс, вроде бы, начал стухать, и он вдруг ощутил, как разум затопляет неуместно весёлое возбуждение. Что он за человек, чтобы так храбриться? Тот ли Стивен Даридж, что оставил родной Рейли ради знаний, обещанных монастырём д'Эф... Даже Эспер, и тот, вполне мог бы теперь им гордиться. Впрочем, сберечь их было б гораздо проще в смысле, сберечь сухими , обмолвись вы хоть словом загодя, патикх. Да и от моей службы вышло б куда больше проку, делись вы почаще своими планами. А что насчёт верхней одежды? Когда Землэ сможет встать на ноги, двинемся дальше. Даже не так: вопросик, совсем-совсем крошечный. Он глянул на водопад. Полагаю, обратно нам уже не выплыть. Сам-то, небось, ни сном ни духом, верно? Но где-то же должен найтись путь наружу, обязан быть. Обнаружить его прежде, чем исчерпаем запасы еды или замёрзнем до смерти? По её подсчётам - несколько ударов колокола; но как она признавалась, возможно, поход занял и дни. В любом случае, я ощущаю зов. Храм близко, даю слово. Эдрекх раскопал среди тюков пальто: крепкие, прочные, пошитые из шкуры лося. И по правде говоря, всё ещё порядком увесистые из впитавшейся в меховой подклад воды; однако, напялив одно из них, Стивен почувствовал себя гораздо лучше. Вновь собравшись, все они двинулись дальше. Проход изгибался, изворачивался, словно ложе какой-нибудь прихотливой реки, а потолок попеременно то вздымался, то опускался; впрочем, идти это им особо не мешало, да и выбирать было не из чего. Струя за струёй всё больше притоков вбиралось в единое русло, - стекая уже сверху, из трещин и щелей, слишком малых, чтобы вместить человека. Местами пол грубо обрушался, вынуждая использовать для спуска верёвку, по счастью, на сей раз обошлось без излишних волнений. Стивен знал, что они уже недалече от той: эхо всё ближе и громче вторило шагам, гулко разносясь по туннелю вместе с шумом бурлящей вдалеке воды. Вышли путники прямиком к уступу: здесь пенящийся речной поток бешено низвергался вниз, пропадая во мгле, - а перед глазами, куда ни глянь, разверзалась безбрежная, беспросветная пустота. Должно быть, река время от времени подтопляла вход, разъедая камень по бокам устья - и постепенно вытачивая на мелководье низкую пещеру, уходившую теперь влево от прохода. Немного погодя он обнаружил, что имела в виду Рождённая Королевой, упоминая о спуске, и застонал от отчаяния. И впрямь, когда-то в камень стены и в самом деле врезались ступени, но начальные четыре ярда бывшей импровизированной лестницы исчезли, вероятно, под напором прилива, о котором он только что размышлял. А дальше - и того хуже: оставшиеся засеки почти стёрлись и, казалось, вот-вот готовы были обвалиться. Добраться до них - значило перепрыгнуть добрых три ярда, а после пролететь как подкошенным ещё парочку и постараться не пропахать носом скалу, приземляясь на скользкую поверхность. Или же ухитриться не сломать ногу. И никаких гарантий, что впереди не прячется ещё несколько подобных щелей. Стивен расслышал, как позади приглушённо переговаривается с кем-то Эдрекх. Быстрый топот ног, и пронёсшийся мимо поток ветра взъерошил волосы. А затем он увидал, как один из айтивар камнем несётся вниз, к остову полуразрушенной лестницы. Однако не успел он распахнуть рот, как парень уже ударился о ступени, качнулся, балансируя, пошатнулся и... Единственное, что им оставалось: бессмысленно вглядываться в пустоту. Но, разумеется, было слишком поздно. Прыгун шлёпнулся на лестницу, нога его соскользнула, и айтивар завалился на спину, словно балаганный шут, приземлившись на зад и кувырком покатившись дальше. Стивен затаил дыхание, уверовав, что трагедия повторится, но нет: молодой сефри как-то спохватился, замедляя падение по изношенным водою ступеням. Стивен резко развернулся к Эдрекху. Знай я наперёд планы моего господина, один из нас пошёл был первым. Теперь мы полны решимости не допустить, чтобы вы вновь безрассудно рисковали собою. Я и сам не знал, решусь или нет. От прошедшего посвящение святому Декманусу не укрылось бы, начни мы совещаться. Стивен с неохотой признал правоту айтивар лёгким кивком. Кто-то же должен был попробовать, раз вы не знаете иного пути вниз. Пронзительный лязг ворвался в уши, и до Стивена дошло - это работа того айтивар, что, выжив при прыжке, добрался-таки до лестницы; гремя зубилом и молотком, он, вероятно, пытался сообразить какую-нибудь опору, чтоб привязать верёвку. Другой сефри занимался тем же самым - уже на их стороне. Где-то спустя ползвона навесную переправу наконец надёжно закрепили поперёк пропасти, и Эдрекх опробовал спуск - повиснув вниз головой, заскользил по канату, цепляясь ногами и подтягиваясь руками. Перед тем как Стивену самому позволили спуститься, его как следует обвязали запасной верёвкой. А после, прихватив концы той, всю дорогу подстраховывали с обеих сторон; сорвись он, и оставался шанс кое-как удержаться от неминуемого падения. Да, малость унизительно, ничего не скажешь, но грех в подобном деле отказываться от лишней предосторожности, жизнь дороже; оттого Стивен и настоял, чтобы с Землэ обошлись также. Наконец все путники, за исключением того безымянного сефри, которого он так толком и не узнал, очутились на шатких ступенях. Скалистая опора выправлялась к лучшему где-то через десяток кингсярдов или около; ступени становились отчётливо виднее, кое-где даже расширяясь. Изредка ведьмины огни высвечивали противоположную сторону расселины, но ни дна, ни потолка было по-прежнему не видать. Часть горных кряжей извергает огонь и расплавленную породу, так что можно предположить, что в сердце их царит страшная жара. Однако, в большинстве своём, пещеры имеют тенденцию скапливать холод. Я ничего не слыхала. Стивен попытался было сосредоточиться, навострив уши в направлении привлекшего внимание звука, но за пределами круга, расцвеченного их лучистыми напарниками, клубилась одна только мгла. Не успев договорить, внезапно принюхался: раскалённое тепло будоражило чувства - смолистый, животный запах... В лицо вновь повеяло жарой, и спущенная с упора тетива, зажужжав, пронзительно жахнула над ухом. Гис Видя, как Эспер молнией влетает на поляну, зверь тотчас захлестал вокруг змееподобной мордой, вызывающе задирая здоровенные, перепончатые крылья. Лесничий бросился навстречу твари, в считанные мгновения решая, куда нанести удар. Перепонка, совсем как у летучей мыши, охватывала лишь передние лапы зверюги. Чудовище разом припало к земле, перекрывая обзор, - остальную часть тулова было не разглядеть. Виднелась только башка, помесь волчьей со змеевой, насаженная на извилистую шею, длиной с кингсярд. В пасти смутно проглядывали клыки. Верное дело, как ни крути. Обрекателю по силам на раз перебить чудищу горло. Но когда тварь, забив крыльями, сиганула к нему, вывернув с-под себя длинные и жилистые задние лапы, стало ясно: за вычетом пары деталей, пускай и заимев в росте, та куда больше походила на боевого петуха, чем на нетопыря; мгновение, и она уже зависла прямо над ним, готовая вот-вот выбросить вперёд лапы, с опасно скрючившимися когтями и бритвенно-острыми шпорами. Быстрая, нет, - чудовищно быстрая. Эспер не успевал уже замедлить бег, разве что вильнуть вправо, но, увы, запоздал с уходом в перекат. Удар одной из шпор пришёлся прямиком ему в грудь. К удивлению и облегчению тварь оказалась легче, чем казалась по виду. Вероятно, коготь и пропорол бы тело до кости, не будь он начеку; но зверюге не хватило сил пробиться сквозь вываренную кожу кирасы, загодя надетой под рубашку. Застряв когтем, тварь завизжала и задёргалась, пытаясь вырваться. Заодно, понятное дело, норовя врезать свободной лапой аккурат Эсперу по лицу. Подхватив поудобней клинок-обрекатель, он пронзил насквозь клиновидный нарост, почти не чувствуя сопротивления плоти или чего там. Подскочив ближе, полоснул тварь по шее. Однако ответная, наполовину бессознательная, атака не заставила себя ждать. С пронзительным воплем швырнув тулово вверх... Эспер было дёрнулся вслед за нею, но внезапно расслышав цокот копыт, оглянулся на звук. Равно как и тварь, - а вот от копья ей было уже не увернуться; лезвие ткнулось точно под рёбра, в два счёта вздев нанизавшуюся на сталь тушу в воздух. Тварь отшвырнуло взад под совокупным весом боевого коня гнедой не сбавил скорости и рыцаря при полной броне. Да так, что точно в ствол ясеня древко задрожало от натуги. Ужасное порождение тьмы скрутило от удара, но почти тут же оно, шатаясь, привстало на лапы. Рыцарь спешился, обнажая меч. Он старался гнать из головы мысль, что, попадись нынешняя тварь вроде того греффина, то Винна, возможно, уже отравлена. Недолго колебавшись, рыцарь кивнул. Эспер осторожно подступил ближе к существу. Хотя разрез на брюхе и был невелик, хватило и взгляда понять, сколь сильно, должно быть, зверюге перемололо кишки. Тварь бдела, до странности пустым взглядом, покуда он подкрадывался шаг за шагом, ещё чуть-чуть и... Впрочем, с куда меньшей проворностью, чем прежде. Бросок в сторону; уклонившись от выпада, Эспер перехватил лапу твари, одновременно всаживая обрекатель чуть повыше когтей; рывок, и целиком откромсал конечность. Из обрубка струёй хлестнула тёмная, почти багровая кровь, а башка ещё живой зверюги оскалилась клыками, норовя цапнуть. Однако нож у Эспера был наготове, и, подавшись вперёд, он лёгко, словно нарезая мягкую головку сыра, распорол змееподобную шею чудовища. Покончив с кровавой работой, отвернулся прочь. Винна, прихрамывая, ковыляла к нему. Она замерла, глаза её расширились. Может, простое прикосновение и обойдётся, чего не скажешь о крови... Эспер заметил, как девушка потирает колено. Всё, что требовалось, просто найти чудовище... Твердила им всем не раз. Эспер видел, как слёзы струятся по её лицу. Винна протянула было ему навстречу руки, но он отступил на шаг; она понимающе кивнула. И расскажи уже наконец, где был всё это время... Тут взгляд её метнулся ему за плечо, а голос внезапно похолодел. Ах, Мрак тебя бери, пронеслось в голове. Тем временем рыцарь снял шлём, и лицо его показалось странно знакомым Эсперу. До Эрменсдуна отсюда рукой подать, обернёмся меньше чем за звон-два. Вы спасли мне жизнь. Что отнюдь не помешало ему то и дело застенчиво поглядывать на Винну, зорко подметил Эспер. Издалека донёсся топот приближающихся всадников, а вскоре те и сами объявились перед глазами: два десятка да ещё двое, большею частью в ливреях, памятных ему аж с Хэмета. Пара красовалась в более грубых нарядах - очевидно, охотники или следопыты. Кивнув, он отправился за деревья. Эспер устало стянул кожаный нагрудник, а заодно - и стёганый гамбезон, поддоспешник, настолько изношенный, что местами на куртке зияли прорехи. На очереди были сапоги из шкуры лося и бриджи, сняв и их, он скользнул в воду; поначалу кожу едва ли не до боли пробрало холодом, но вскоре тело окунулось в блаженное забытие. Закрыв глаза, Эспер пару мгновений просто отмокал, позволяя ядовитой крови лениво стекать тонкими ручейками вниз. По правде говоря, он и не думал, что седмхари к слову, что за тварь это была? На раздумья, меж тем, требовалось время, а тут ещё Винна, в её-то состоянии... В положении, скажем точнее. Внезапно в памяти всплыла виденная им тогда, в Сарнвуде, огромная свиноматка, чьё брюхо у него на глазах разорвала, стремясь выползти на свет, подобная сегодняшней тварь; и дыхание его участилось. Мрак его побери, вот кто встретился ему на пути первым, - пропади оно пропадом. Ну уж нет, так дело не пойдёт. Висеть тебе на суку, сарнвудская сука. Но на кой ей понадобилось, чтобы он, Эспер, отвёл туда Винну? Зачем проклятой ведьме сдалась невинная девушка? Услышав сзади хруст прутьев, повернул голову. К озерцу пробирался Эмфрит. Эспер метнул взгляд туда, где сложил вещи, - как бы не так, кингсярд с лишком, седма с два доберёшься. Но до ножа, при случае, - рукой подать. Наверное, вашу одежду лучше сжечь, как думаете? Эмфрит кивнул в ответ, но приближаться к брошенному на берегу вороху не стал. Однако ж искал я долго, пустившись по следу вурма до самого Бейргса, пока не потерял вовсе. Но Винне всё было мало. Два дня назад она рассказала, что ей был сон. Мол, видела, как пробираетесь этими лесами. И я решил, что не помешает лишний разок тут осмотреться. Эспер вновь кивнул, оглядывая окрестности и пытаясь сложить одно с другим. Впрочем, мальчишка и на вурма-то пошёл с одним копьём в запасе да конём в поводу. То немногое, что знал о грефтиче Эспер, позволяло предположить, что ни храбрости, ни упрямства парню не занимать. А на пару с честностью порою наличествует и честь. В конце концов, мы и сами не из высокой знати. Равно, как и её ребёнку. Если что, я одолжу вам другую. Эспер задумчиво глянул на прохудившуюся кой-где броню. Как долго та служила ему верой и правдой? Однажды он уже потерял Огра. Да ладно, хорош глупить. В конце концов, это просто вещь, и пользы от неё теперешней не дать, ни взять, сплошной убыток. Раз уж Эмфрит не собирается попытать счастья, убив его прямо тут, то, верно, и замену предлагает всерьёз, без лукавства. Что до остальных, точно не скажу, может, день, а может, и целое девятидневье. Зависит от дороги, а я знать не знаю, мастаки ли эти ребята брать след. Им с Лешьей надо бы поскорее уносить отсюда ноги, вертелось на языке, - да отвлечь на себя Фенда с его зверюгами. Однако вслух вырвалось иное. Мне известно одно укромное местечко, вопрос в том, как доставить туда Винну. Нет, покачал он в ответ головою. Заметь, на кого первым набросился вивер, ага? Вправе ли он говорить парню о гисе? Мальчишка вполне способен, узнав всю подноготную, прихлопнуть самого Эспера или, по меньшей мере, надолго засадить за решётку, разделив их с Винной. Рвущийся из груди крик застрял на губах. Попытка прояснить дело провалилась. Эмфрит кивнул, отвечая вопросом на вопрос: - У неё часто случаются предчувствия? Докатился, чего уж, болванчик на веревочках из ребячьего балаганчика, да и только. Как-никак, вивера вы убили, глядишь, это собьёт их со следа. Винна ехала верхом рядом с ним, а чуть поодаль и Эмфрит. Лешья немного отставала, но проку в том было маловато. Разговора с глазу на глаз не выходило, так что дорогу они провели, почитай, в молчании. Эрменсдун строился по старинке: с квадратной башней по центру и крепкой, толстой стеной вокруг. Сам замок твёрдо угнездился на навершьи небольшой насыпи, будучи окружён рвом, древним и явно не пользуемым по назначению, ибо вода внизу давно обратилась топью; а само болотце обильно поросло рогозом и камышовкой, служа теперь, по большему счёту, прибежищем для уток и лысух. Полагаю, королева думает, что Ханза вполне способна рискнуть спуститься до Колдуна и пересесть там на лодки. Отец отдал мне во владение Эрменсдун ещё в детстве. До этого замок стоял заброшенным доброе поколение. Эсперу нечего было сказать в ответ, поэтому он с чистой совестью промолчал. Так или иначе, вскоре путники уже въехали внутрь ворот, и он очутился в выделенной ему небольшой комнате в башне. Кроме прочего его снабдили ворохом хлопковых рубах, парой крепких бриджей для верховой езды и сапогами из телячьей кожи. Коренастый, огненно-рыжий парень, принёсший сменную одежду, оценивающе оглядел Эспера с головы до ног. Парень ушёл, оставляя его наедине с тревожащими сердце заботами. Но одиночество продлилось недолго. Раздавшийся вскоре стук подтвердил былые надежды равно как и страхи ; когда Эспер открыл дверь, на пороге предстала Винна. Казалось, сотни лет прошли с тех пор, как он целовал её, - Эспер почти позабыл вкус винниных губ, но теперь, с каждым новым объятием, воспоминания возвращались к нему, вставая как наяву перед глазами. И первое касание её губ - и встреча лицом к лицу с чудовищем; тоже, впрочем, случившаяся впервые. И память о том, как скоро нахлынувшее из-за поступка Винны удивление смешалось с потрясением при виде неведомых чар, породивших сарнвудскую тварь к жизни. Поцелуй затянулся - да вот только, искренне ли? Слишком много недоговорённости - и вопросов - таили эти девичьи губы. Наконец они оторвались друг от друга, и Винна улыбнулась. Брови девушки поползли вверх. В ту ночь, где мы впервые увидали вурма, в твоём древесном доме, когда же ещё? Холодок прокрался по спине. Выходит, Винна понесла, уже будучи отравлена тварным ядом. Разумеется, когда бы ещё. Ну и, где - ты - был, Эспер? Не совсем уверясь, что в точности значат её слова, Эспер кивнул. Винна выбрала кровать, чтобы усесться поудобнее. Там, глубоко в чаще, я наконец нагнал его, но не в одиночку, как думал. Хесперо невесть как, но тоже выследил тварь. И попытался было убить меня; я так считаю, он уже знал, что с нашей службой на него покончено. Правда, место выбрал неподходящее: я-то внизу утёса, а сам он наверху, - пришлось дать ему ускользнуть, увы. А ещё там был Фенд. Думаю, сражались с прайфеком. Точно не скажу, мне, знаешь ли, было не до того. А после объявился самолично Терновый Король, вы же со Стивеном пропали бесследно. А потом малость подрался с одним мамрийцем-монахом. Сильный был парень, неплохо мне вдарил, аж ногу сломал. Не окажись рядом Огр, лежать бы мне там с концами, будь уверена. Он только пожал плечами. Но бедолага пал в бою раньше. Как бы то ни было, Фенд, ахаха, прикончил-таки Тернового Короля. Как оказалось, три попытки для неё не предел. Ублюдок уже собирался опробовать заразу и на мне, когда показалась Лешья и вытащила нас оттуда. После боя я свалился с горячкой, и дела мои и вправду были плохи. Когда же кой-как очухался, Лешья разыскала нам укрытие, но я всё равно несколько месяцев провалялся волоком. Мне ни то что было не до путешествий, на ноги-то встать не мог. А после Фенд по новой разнюхал, где мы. Сел, собака, нам на хвост, причём, не в одиночку. Послушай, Винна, в здешних краях нельзя задерживаться надолго. Бла-бла-бла и всё такое. Если кто здесь и напрашивался на что-то большее, чем простое ухаживание, так, смею заверить, не я. Да, признаю, он милый, но замена из него никакущая. И не он, учти, - отец моего ребёнка, - она встала с постели. Просто я люблю тебя, потому и волнуюсь, Эспер. Знаешь, каково это - почти распрощаться с надеждой, поверив, что твой любимый и вправду мёртв? А тут ты, раз, и заявляешься, живым-здоровым, да ещё за компанию с нею? Так что не злись понапрасну и не пытайся увильнуть от ответа. Я требую одного: скажи мне, только по-честному, что между вами двоими ничего не было, и всё, забудем об этом, даю слово. Винна издала глубокий вздох. Тебе больше нечего сказать мне? На мгновение Эспер прикрыл глаза. Но, может, лучшим выходом было бы... В целом мире нет никого лучше тебя. Мне нужен только ты, ты один, запомни. Разве я когда-нибудь просила о чём-то большем, кроме того, что ты и так подарил мне? Хватит с лихвою и этого. Да мне никогда и не обещали ни мирного очага, ни сытой жизни, и я по-прежнему не жду ничего в награду. Но запомни, что бы ни случилось, дитя у меня под сердцем - и твоё тоже. Он взглянул на её округлившийся живот, а память услужливо подбросила, как, когда и кем был порождён греффин. Мрак побери Сарнвудскую ведьму. Куда-то, где тебе не придётся бояться ни за себя, ни за ребёнка. Радостно улыбнувшись, Винна бросилась обнимать его, тесно прижимаясь к плечу. Ты даже не представляешь, как сильно. Он расцеловал по очереди виннины ладошки, готовясь вымолвить радостное: в Виргенью или Назгейв, - короче, куда глаза глядят, лишь бы подальше от порчи, неустанно разоряющей мир. Но нет, язык словно увяз во рту, выговаривая взамен: - К Заячьим горам, милая, - услыхал он, как твердеет собственный голос, - там я смогу защитить нас. И Эспер вновь приник к её губам. Две служанки Оседлав Резвую, Энни стремительным вихрем промчалась по Выгнутому лугу. Злая усмешка растягивала губы, из груди неистово рвался громкий смех - на радость всем святым, разинь они вовремя уши. Как давно она садилась на лошадь, за-ради одного удовольствия прокатиться верхом? Когда-то за этим делом Энни и тратила большую часть времени, спасаясь бегством от посланцев матери, стремящихся вернуть её ко двору или для занятий. Только они вдвоём с Резвой, порою, в компании Остры. Должно быть, она уже с Казио. Будем надеяться, что теперь хотя бы они вдвоём счастливы. Мысль эта приспустила её с небес на землю. Прежняя беззаботная Энни осталась в прошлом, и кем же она стала теперь? Всадники, что нынче следуют за ней по пятам, повинуясь приказу, не преследователи более, но преданные стражи. Ещё больше, чем в сопровождении, верховых толпилось впереди, где луг, следуя названию, и впрямь выгибался; Энни потянула поводья, сбавляя ход. Алое, золотое и чёрное поверх лёгкой брони, а на щитах - змея над волною. Она не узнавала ни цветов, ни эмблемы. Незнакомцы, очевидно, тренировались, выстраиваясь в каком-то военном построении, держа наготове массивные луки. Вдали маячили мишени, порядком утыканные стрелами. Продолжая наблюдать, Энни заметила, что один из всадников, и вовсе невеликого роста, по виду смахивает на женщину. Она укрепилась во мнении, наблюдая, как та, привстав в стременах, вскользь спускает тетиву. Стрела, подрагивая, ударила прямиком в сердце одной из мишеней. А девица, стремительно повернув боком скакуна, уже вытягивала другую из колчана. Совсем скоро воины прервали своё занятие, и двое из них приблизились к Энни: сам граф и таинственная лучница. Они остановились в десятке кингсярдов поодаль, спешились и преклонили колено. Энни разглядела, что загадочная девушка была совсем молоденькой, не старше пятнадцати зим. Улыбка мужчины стала шире. Она среди нас, так сказать, негласно, но я не смог отговорить её от тренировок вместе со всеми. Девушка присела в реверансе. Энни вздрогнула, осенённая внезапной догадкой. Взобравшись обратно в сёдла, виргенцы последовали за Энни, направившей Резвую по самому краю Выгнутого луга - как раз там, где равнина, круто осадив, уходила в россыпь болотистых риннов далеко внизу. Ещё одно место, где она когда-то провела уйму времени, - впрочем, как раз туда ей ничуть не хотелось ворачиваться, чего не скажешь о любимой долине. Энни поддала Резвой шпорами, заставляя ускорить бег, а остальные без труда приноровились к заданному галопу. Похоже, что к сёдлам им обоим, графу с сестрой, было не привыкать; ей хватило и взгляда, увериться в подозрении. Наконец, подведя кавалькаду к подножью холмов-близнецов, Том-Уота и Том-Каста, она задумчиво воззрилась на Змея, каменистое ущелье, чей резкий спуск некогда использовала, дабы, затерявшись в риннах, избежать погони. Нет, не сегодня, молвила про себя. Взамен Энни провела гостей до травянистых склонов Том-Каста, потом взяла в сторону, и они пустились в окружную, покуда не достигли самой верхушки холма, здоровенной оголённой пустоши, откуда выгоднее всего было обозреть весь остров целиком - с этакой высоты Инис лежал как на ладони. Энни бывала здесь добрую сотню раз, если не больше; но ни разу со дня возвращения в Эслен. И сама была порядком удивлена, обнаружив, что и для неё просторы родного острова смотрятся неожиданно ново. На востоке величественно вырастал Эслен, во всём великолепье триады городских ярусов, увенчанных махиной многобашенного замка. На севере струила поток река Свежести, вливаясь в огромное озеро, и высился Королевский Поэл, не так давно затопленный её дядей Робертом, - теперь же красуясь до рези в глазах сотнями кораблей, с развевающимися цветами Лира, Кротении и Хорнладха. К югу тянулись чередой, кроясь в зыбком тумане, ряды риннов, - туда, где в свете полудневного солнца мерцали, словно рыбья чешуя, воды могучего Колдуна. Что было, то было. Инис, если говорить об острове, зарождался при слиянии двух рек, Свежести и Колдуна, там, где оба потока впадали в Пеннопреломный залив. Торнрат разрезал глубокую эту бухту практически пополам - исполинской, цвета слоновой кости, каменной стеной, растянувшейся более чем на три лиги длиною. Семь высоченных башен уходили в небо, а через каждую из семи арок влёгкую могла проплыть навстречу друг другу пара кораблей, без труда разминувшись. Семьсот лет прошло с той поры, как была возведена крепость, и ни разу ещё Эслен не был взят с моря. Она повернулась к брату девушки. Уверена, она была бы в большей безопасности, оставаясь в Виргенье. Здесь, по крайней мере, я могу приглядывать за ней. Здесь, рядом с вами, так захватывающе. Хочу лично удостовериться, что из себя представляют ваши люди. Любая из моих девушек под угрозой, всегда и везде. Поджав губы, мужчина метнул в сторону сестры короткий взгляд, вероятно, желая ей замолкнуть. Риск кроется везде, ваше величество, скажу я. Может, вы и притягиваете к себе опасности, но, насколько я слышал, вы также неплохи и в умении их отражать. А держаться поблизости с сестрой... Эмили радостно захлопала в ладоши, едва сдерживаясь, чтоб не захихикать. Чтож, ничего не скажешь, смотрелось многообещающе. Угнетало не столько отсутствие окон, стесняла сама комната, увешанная массивными картинами, памятующими о славном боевом прошлом семейства Отважных. Особенно тяготило одно из полотен, выделяющееся из прочих. Строй за строем сплочённые в боевом порыве толпились на нём воины, изображённые со спины, причём так, что с самого низа рамы видны были только верхушки шлёмов, а уже следующим рядом проступали головы, ещё выше - силуэты по грудь. На гребне холма высилась женщина, закованная в броню, опять же спиною к зрителю, но притом оборотясь головой к внимающим ей мужчинам. Волосы её рдели пламенем, свитые блистающими прядями, а глаза сверкали, словно раскалённые добела. Губы были едва приоткрыты, а шея напряжена, как если бы предводительница готовилась вскричать. Пред воинами смутно вырисовывалась окутанная туманом массивная цитадель из багрово-чёрного камня, а в серой хмари, казалось, ворочались гигантские тени. Джения Отважная в разгаре той, последней, самой ужасающей битвы, что случилась здесь, на месте, где стоял теперь Эслен. Джения Отважная, сохранившая жизнь одному из скаслоев, ставшему тайным узником королей Кротении... Следуй за мной, говорила та. Следуй за мной, дочерь-и-королева. Меня просто заинтересовало, откуда художник знал, как выглядит Джения Отважная. Меримот, до замужества, но её мать приходилась из той ветви Отважных, что жили в Минстере-на-море. Однако, она не утеряла былой красоты и с возрастом. Но почему вы интересуетесь этим так настойчиво? Потому что едва не распрощалась с невинностью в её крипте. Пожав плечами, герцог указал на карту, разложенную на столе. Враги будут ждать наземной атаки, поскольку это лучший и быстрейший способ захватить город. Тот, скажем честно, строился не в расчёте на осаду, гористая местность вокруг с лёгкостью подходит для обстрела осадными орудиями. Это означает, что ханзийцы попытаются сойтись с нами где-нибудь на равнине Маог Ваоста, не дожидаясь, пока мы подступим ближе. Палец кузена описал дугу, уткнувшись в искомую точку. Они, несомненно, получат приказ отступить назад, к Поэлсайлду. А мы к тому времени сможем занять выгодную нам самим позицию. Думаю, Копенвис и без того падёт в два счёта, если мы подналяжем как следует одной кавалерией на пару с лёгкой пехотой. Но раз уж расчёт ведётся, по большей части, на всадников, думаю, будет разумно взять с нами и графа Чэвела. По лицу Артвейра пробежала едва заметная хмурая тень. Но отряд перешёл ему от отца, а сам он пока что не проходил проверки боем. Кроме того, меня беспокоит вопрос его лояльности престолу. Он чужак, и мне не известны его мотивы. Герцог скривил лицо, явно будучи не прочь вновь затронуть давешнюю тему, но вместо рвущихся с языка слов лишь молча покачал головою. А теперь, нельзя ли нам переговорить насчёт обороны побережья... Она едва начала раздеваться, когда расслышала лёгкое постукивание у дверей. Набросив на плечи халат, отправилась поглядеть, кто там. Разумеется, стук исходил от охранника-сефри. А за той не водилось привычки заявляться беспричинно. Несколько мгновений спустя на пороге показались две сефри. Матушка Уун была стара даже по меркам своего народа, а те, как помнится, жили не одну сотню лет. И в сумеречном свете, проникающим в комнату через окно, было видать, как напряжённо на лице её проступает тёмная паутина вен сквозь полупрозрачную кожу. Волосы старой сефри были скручены в косу, столь длинную, что та обвивала талию тройным рядом, навроде кушака. Спутница матушки смотрелась совсем юной, впрочем, имея дело с сефри, вопрос возраста всегда был трудно проясним. Овальной формы лицо, темноватые глаза; слегка кривящиеся, словно на грани протестующей улыбки, губы. Юная на вид сефри вновь поклонилась. Голос был с лёгкой, но приятной хрипотцой, однако мелодичный акцент распознать не удалось. Я не задержу вас надолго. Обе гостьи устроились на скамье, а Энни заняла рабочее кресло. Взгляд старой сефри, казалось, буравил её, добираясь до самой сути. Каждый раз, закрывая глаза, я всё чётче ощущаю ваше присутствие. Внезапно до Энни дошло: она и впрямь неимоверно рада приходу матушки Уун, - нет, почти счастлива, что нашёлся хоть кто-то, с кем можно поговорить, и кто не сочтёт её безумицей. Я совершаю вещи, которых порой не понимаю, словно во сне. А в голову приходит такое... Как раз подоспели с чаем, и Энни нетерпеливо поёрзала, ожидая, пока гостьи не отопьют по глотку. Она помогает мне, но я не знаю, можно ли ей верить. Не одна из Вер? Глаза матушки Уун расширились, будто бы от удивления. Младшая сефри пожала плечами. Но они - те, кто видит незримое в потоке великих сил, что неподвластно прочим. И у них водятся последователи в мирской юдоли. Помнится, они меня и похитили. Нахмурившись, Неренай сцепила пальцы рук. По крайней мере, в этом она - ваш союзник, уверяю. А может, дело в том, чему, как опасался арилак, они могли научить вас позже. Как знать, возможно и вправду желая, чтобы вы отыскали и добыли престол седоса, но наиболее... Однако могут существовать и другие, трудней и окольней предложенного, знание о которых арилак утаивает от вас. Помните, если оно попросит вас пойти на то, что сочтёте неверным, не мешкайте и надавите силой, требуя отыскать иной выход. Матушка Уун покачала головой. Вот почему я послала за Неренай. Как раз её клан и хранит подобные секреты. Она поможет направлять вас, - улыбнулась, - направлять, чтобы совладать с проводником. Мгновение Энни пристально изучала обеих. Отчасти ей отчаянно хотелось верить в искренность намерений молодой сефри, но страх, вдруг и та окажется соглядатаем, не угасал. Вот в чём кроется беда быть королевой: в неминуемой невозможности всецело довериться никому вокруг. Ибо внезапно там, где прежде тебя окружали друзья, видишь одних только незнакомцев. Но разве я пустилась на это, не имея цели? Разве причины, повергшие её стать нынешней Энни, с той поры обесценились? И мой поступок не грозит ничем хорошим, верно? Древняя сефри зашлась хриплым, вроде вороньего карканья, смехом; а по губам Неренай пробежала тонкая усмешка, казалось, только и ждавшая своего часа. Несколько месяцев для него - всё равно что вдох и выдох. Энни сама испустила тяжёлый вздох. Матушка Уун осторожно опустила чашку на небольшой столик перед нею. Ибо вы - единственная, кто вправе претендовать на престол седоса, Энни, вы и никто боле. Только так мы обретём искупление. Я не вольна разглашать большее чужакам. Теперь же свободны в решении содействовать вам, и быть посему. В миг, когда с него спали узы, наши воины явились отыскать вас. Не говоря уже о том, что помогли отбить замок. А теперь вы хотите снабдить меня девушкой в услужение. Но я не понимаю причин, что ведают вами, матушка Уун. А теперь, ответьте, хотите ли получить Неренай или нет? Вы вольны отказаться; в любом случае, отказ ничего не изменит. Внезапно нахлынувшая паника стиснула сердце, сдавила горло, обступила, куда ни глянь, - вроде того, как туго пришлось Энни близ городских ворот. Да нет же, не надо мне ничего! Ни воссесть ни на какой престол седоса, ни спасти мир! Я просто хочу назад, к Казио и Остре, скитаться вновь по дорогам... Энни поняла, что бессознательно позволила слёзам стечь по лицу. Мотнув головой и стряхнув назад волосы, выпрямилась, с силой сводя вместе лопатки. Но вы обязаны понимать, что идёт война, и мне никуда не деться от боя, так что опасность может грозить и вам... Странное чувство посетило Энни, будто бы по спине протанцевал крошечный всполох пламени, вспыхнув и тут же погаснув. Ты заблуждаешься, молвила над ухом огнерождённая. Возможно, но ошибка эта - целиком моя, и только моя. Запомни, мне самой принимать решения, что верно, а что нет. Полное довольства насмешливое хихиканье прозвенело в ответ. А после призрачное тепло угасло окончательно. Буря в Ханзе Нейл расстегнул крепежи нагрудника и, морщась от боли, скинул тот на пол. Глянул на мрачного двойника, отражающегося в начищенной до блеска без единого пятна , гладкой как зеркало, поверхности лат, и глубоко вздохнул. В дверь крохотной комнатушки легонько постучали. Дверь распахнулась пошире - на пороге стояла Элис, изумительно хорошенькая в своём жёлтом платье. Он безучастно кивнул в ответ. Небось, разочарованы, что противник бежал, словно побитый пёс. Пожатие плечами отдалось острой болью в лопатке. Скажите ещё, что вся затея, от и до, была не уловкой, в расчёте взять ханзийца на испуг? Ничто так сильно не пугает человека, жаждущего избежать смерти, чем встреча лицом к лицу с противником, которого покинуло желание жить. Без рук же что толку в навыках, отложившихся в памяти; даже будучи сильнейшим мечником, словами победы не одержать. Что мне остаётся, так вооружась безразличием, идти в каждый бой, как последний. Нет, я не собираюсь кончать с собою, уверяю вас. Но следующий противник, случись что, вполне может не дрогнуть, и тогда - будь что будет. Нынче вы победили, причём, вернее прочего. Прилюдно унизить сэра Аларейка - куда как лучше, чем просто убить его. Поздно брать на попятный - история всё крепче пускает корни, а слухи разлетаются и того быстрей: мол, эф Готфера пал духом, лишь завидя вас издали... И ни один смертный не смог восстать супротив вас. А поскольку упражняться в бою вы больше не способны... Вздохнув, Нейл продолжил разоблачаться, сбрасывая остатки доспехов. Сложив руки на груди, она опёрлась плечом о дверную раму. Не рановато ли строить из себя разбитого в пух и прах старикашку? Ах да, заходила-то зачем, совсем позабыла, - передать кой-что. В здешних краях мы задержимся ещё на денёк, а в путь двинемся завтра, с петухами. Мужчины, трудящиеся в поту лица, изредка поднимали головы, чаще соловело наблюдая за проезжающей рядом кавалькадой; но как-то раз им случилось миновать пару невысоких белобрысых девчушек, что, хихикая, помахали вслед всадникам, а после убежали прятаться за заброшенным амбаром. Мюриель ещё долго наблюдала, как любопытные девицы кидают украдкой на послов заинтересованные взгляды, покуда строения наконец не скрылись из виду. Элис уставилась на неё. Их жизни ничуть не изменятся, кто бы ни стал собирать налоги. Сыновьям же забреют лбы, коль в том случится нужда, а когда они околеют, их мёртвыми телами забросают замковые рвы, поскольку парням этим знамо одно дело, с какой стороны мотыгу держать, - но никак не оружие. Возможно, селянам и всё равно, кто с кем сойдётся на поле брани - и кто победит, но никто из них, пребывая в здравом уме, не пожелает, чтоб огнём и мечом прошлись по их собственным землям. Убеждённость, царившая в голосе фрейлины, потрясла её. Мне следовало сразу прикусить язык. Продолжай, раз уж начала. Нашарив вожжи, Элис принялась изучать лошадиную гриву. Родня - не из зажиточных, как понимаете. Отцу не хватало денег даже подлатать наш дряхлый мэнор, кой в какие комнаты было попросту не зайти, настолько прогнили полы. Река сменила русло ещё до моего рождения, и добрая половина наших полей оказалась заболочена. Как итог, при земле оставалось лишь с пяток семей. Не упомню уже ничьих имён, кроме одного, - Салли, ибо та была моей нянюшкой. Думаю, в ту пору ей стукнуло зим двенадцать. Знаю, она пела мне весёлые песенки, жаль, как назло, на память ничего не приходит. А одним прекрасным днём перед нашими дверьми объявилась целая толпа. Странные, нездешние, чужаки, словом. Кто-то остался в доме, прочие раскинулись лагерем в полях. Помню, отец ещё горячо спорил с ними; конечно, происходящее было мне в новинку, но о большем я не задумывалась. И вот однажды, будучи дома у Салли, та сказала мне, мол, начнём-ка играть в прятки, чур, твоя очередь - затаиться в сарае. Она вела себя очень смешно, но я даже чуток испугалась. Салли завела меня повыше, на сеновал, и велела сидеть тихо, очень тихо, как мышка, и не шуметь, что бы ни случилось. А потом вошли чужаки, мужчины, и силком вынудили её снять одежду. Я понятия не имела тогда, что происходит и что делают с Салли, но одно могу сказать точно - ей было больно, очень больно; я же молчала, ни выдав себя ни словом, как обещалась. А после, когда мужчины ушли, Салли зарыдала - и ещё долго, до вечера, глотала слёзы. Я, конечно, всё рассказала отцу. А после добавил, мол, ничего не поделаешь. Мы на войне, вот что сказал он мне тогда. Разумеется, кто есть кто дошло до меня гораздо позже, как и многое другое, что творили в округе эти... А вскоре меня забрал к себе ковен. Меняет, что ни говори. Я никого не оправдываю, просто свидетельствую. Но и один из ста - уже перебор, а их, увы, больше, гораздо больше, чем кажется, - ответила Элис. Выросли совершенно из ниоткуда, и Мюриель ощутила, как теряет дыхание при виде такой невообразимой красоты. Время от время изгибы синевато-снежных зигзагов резко сигали меж туч или аккурат к самой земле, но львиная доля жара и пламени , похоже, ушла прямиком в сердце грозового шквала. Элис, казалось, была увлечена зрелищем ничуть не слабее её самой. Сколь много прекрасного, оказывается, таится в мире, когда находишь время это заметить. Знать бы ещё, отчего вспоминается о том лишь в подобного рода странствии? Провожаемое с севера полыхающим заревом, солнце невозмутимо клонило путь к лесной чаще на западе; но не успело оно достигнуть приюта, как перед всадниками возникло зрелище иного толка. Поначалу, правда, выглядя обычным облаком пыли на горизонте; но вскоре в просветах замелькали флаги, а с ними - багровые отблески заходящего ко сну светила, отражающиеся от начищенной до блеска латной брони. Мюриель ненароком вспомнились давешние беззаботные девчушки, и спину тут же объял липкий, давящий холод. Позиция для обзора оказалась выгодной: самая вершина холма с отличным видом на длинную, но не глубокую долину. Эрадал развернул родовое знамя; и отделившийся от соратников авангард во весь опор помчал им навстречу. Нейл указал на марширующую колонной, по четверо в ряду, пехоту, что, казалось, растянулась хвостом на добрую лигу. Трудно не заметить развевающиеся по ветру полотнища, каждое в несколько кингсярдов длиною. На ближайшем красовалась большая рогатая рыбина. Два других колыхались в отдалении, не разберёшь, что к чему. Каждый сам за себя, понимаете, люди собираются подле тех, кому привыкли повиноваться. Там тройное подразделение: меньшее - сотня, вейрду; далее, десяток вейрду составляет ханзу, тысячу; а три или четыре ханзы - харджи, вроде церковного легифа. Мюриель окликнула ханзийца, и тот, пустив лошадь рысью, подскакал ближе. Легкое недоумение, недолго пробывшее на лице мужчины, сменилось улыбкой. Ханза - нечто большее, чем просто тысяча воинов; священный символ, братство, если хотите, союз, благословлённый святым. Бывали времена, мы не имели ни вейрду, ни харджи; но ханза... Она - суть фундамент нашего королевства; в преданиях говорится, что когда мы впервые ступили на эту землю, то завоевали её силами одной лишь ханзы. Тем временем верховые почти достигли вставшее лагерем на холме посольство. Во главе отряда виднелся рыцарь в цветах дома Рейксбургов, при мече и изогнутом вурме на боку. На шлёме его покачивался плюмаж из конского волоса. А за спиной скакало человек двадцать свиты. Остановившись поодаль, он выпрямился и снял шлём; как оказалось, под забралом скрывался совсем ещё юноша. Высокие скулы, бледно-золотистые волосы и глаза, зелёные словно мох. Эрадал, успевший, меж тем, спешиться, преклонил колено. Принц Беримунд Фрам Рейксбургский. Ваша непревзойдённая красота славна легендами, но и те справедливо блекнут пред истиной. Мюриель попыталась было сказаться польщённой, пряча в глазах смущение: но мальчик был почти вдвое моложе её, а речь его звучала скорее отработанной, нежели искренней. Беримунд улыбнулся, сжав губы. Хотел бы и я быть оплакиваем в свой час не менее сильно. Щёки принца слегка заалели, а по лицу проползла застенчивая тень. Чудно звучит, но от внезапно нахлынувшего смущенья он принял и вовсе уж юный вид. Войско, что вы ведёте... Что же до меня, то я послан сюда, миледи, сопроводить вас в Кайтборг. Присутствие Эрадала требуется в другом месте. Мой человек, Илвхар, передаст дальнейшие указания, я же сопровожу отсюда её величество. Он развернулся к королеве. Нет, я не намерена отпускать их восвояси. Все прежние договорённости более не в силе. На мгновение по лицу мальчика вновь пробежала тень неловкости, но затем губы его сжались в тонкую линию. А Церковь - вернейший союзник Ханзы. В случае нападения на неё мы не останемся в стороне. И что более важно, к нам поступили известия, что эта же девица готовится штурмовать наших миротворцев в Копенвисе. Таким образом мы переходим на военное положение. Вы же, ваше величество, суть часть захватнических сил, и с моей стороны будет полностью оправданно выдворить с боем всех ваших людей, кто носит оружие. Взамен я решаюсь на благородный поступок, позволяя им свободно вернуться в Кротению. Беримунд приоткрыл было рот, потом стиснул челюсти и на мгновение, казалось, задумался. Раз цель миссии изменена... Мне не говорилось, впрямую, пленить её величество. Двинься я дальше, не стану ли заложником в грядущей войне? Вздохнув, Беримунд отвёл глаза. Сделав, в свою очередь, глубокий вдох, Мюриель вспомнила вереницу бесконечно длящихся дней, проведённых в Волчьей Шкуре, башне, куда заточил её Роберт. Юноша замер, казалось, мысленно совещаясь сам с собою, затем кивнул согласно. Ваш рыцарь покамест может сохранить при себе доспех и оружие, если даст слово, что не станет атаковать беспричинно. Глаза Мюриель отыскали Нейла; тот вопрошающе глядел на королеву. После повернулся к Эрадалу. Ни обезоруженными, ни, тем более, как либо пострадавшими. Ни один из них, помните. Чуть склонив голову, вновь обратился к Мюриель: - Как только скажетесь готовыми, миледи, двинемся незамедлительно в Кайтборг. Она ощутила, как накативший с севера ветер взметнул пряди волос. Дуновение бури наконец настигло и их. Сердце зреет перемену Данмрог Казио вспоминал с неохотой; мало приятного - беспомощно наблюдать прибитые к столбам, в двух шагах от стен крепости, выпотрошенные, полуживые тела, равно мужские и женские, сознавая, что сам ты - на очереди. Если б не Энни тогда, не её неведомые силы, ей-ей, висеть ему на суку заодно со всеми. Как ни крути, а на тот свет было рукой подать. Впрочем, даже не одолей его раздумья о прошлом, не добавь красок память, не освежи воспоминания, он по-любому пребывал бы не в духе. Была ли честна с ним, усылая сюда?.. Он вспомнил, как она шагнула той ночью на поляну, по-царски величественная, в ореоле могущества... Внушая ужас всем своим видом. Власть и страх облекали её, страх и власть, - с тех пор Казио не единожды ощущал их, с трудом пробуя разглядеть за тягостной завесой прежнюю Энни. Нимфу, выплывающую из пруда, - какой повстречал её когда-то впервые. Может, она и не была ею. Может, та Энни исчезла насовсем. Или же её и вовсе не существовало. А может, всё дело в нём; он сам не хотел более служить этой, новоявленной Энни. Вздохнув, Казио уставился на холм, серые стены крепости и удерживаемое теми троебашнье. Казио развернулся к мужчине, возглавлявшему отряд, препорученный ему Энни. В бороде блестели редкие вкрапления серебристо-стальных нитей, а над глазами мрачно нависали густые, заросшие брови. Улыбнувшись, Эслей дёрнул подбородком в сторону замка. Положившись на местных, мы вполне сможем удержать эти стены, - если, конечно, Церковь не пошлёт за нами пол-легифа. Впрочем, Казио не ставил бы им в упрёк излишек осмотрительности. Ожидание растянулось почти в ползвона; присев отдохнуть в тени грушевого дерева, он прикрыл глаза в подобии сна. И очнулся лишь от хлопка по плечу. У ворот их ждал пожилой мужчина в вышитом дублете цвета шафрана и облегающих алых штанах. Обветренная физиономия, седая бородка клинышком, ничего необычного. На голове старика болталась небольшая шапочка с отвисшими полями - того же цвета, что и рейтузы. Учтя все невзгоды, что свалились на нас в прошлом году, рисковать было бы глупостью. Могу ли я взглянуть на письмо, будьте так добры? Казио передал бумагу, стюард мгновение разглядывал написанное. Всякие слухи ходят, о переброске армий и прочее, хотя у нас самих, по счастью, вполне мирно. Я буду только рад переложить на ваши плечи доставшиеся мне с замком обязательства. Стюард сделал паузу, казалось, смущённый вопросом. По правде говоря, я больше учёный, нежели политик или солдат. Но её величество избавилась от большинства здешних обитателей, поскольку те были вовлечены в то... Он неопределённо махнул рукой. Казио с гвардейцами проследовали за управляющим во внешний двор замка славная зелёная лужайка, похоже, и в помине не видавшая доброй драки. Выстланная плитняком тропа привела их к довольно длинному мосту; подъёмные тросы крепились вверху внутренней стены, где-то футов тридцати высотой. Сам мост, однако, не служил заодно и затвором, вроде того, как встречалось ему в других замках. Собственно дверь располагалась справа, являя собой тяжёлую по виду опускную решётку, отделанную железом. Не удержавшись, Казио глянул разок вниз, в зелёноватую жижу под мостом, интересуясь про себя покуда они глухо грохотали сапогами по дощатому пролёту , не водятся ли в здешних мутных глубинах драконы. Или нимфы, на худой конец. Вновь ступив на камень, он вздрогнул, странное гудение отдалось в ушах; нет, не гудение, - скрежет, словно что-то спешно натягивалось на лебёдку. А следом раздались крики энниных солдат. Казио в два счёта крутанулся назад, пальцы сами собой дёрнулись к рукояти меча. Мост стремительно взлетал вверх, оставляя на том берегу большую часть его людей. Тех же, кто зазевался, невовремя ступив на доски, либо отшвырнуло в сторону, либо смело вниз, в ров. Вокруг несчастных вмиг забурлили, алея плавниками, водовороты; крики удивления враз сменились воплями боли. Казио почти нащупал эфес Акредо, но тут что-то свистнуло рядом с шеей, обдавая потоком ветра. Он задрал было руку, проверить, что стряслось, но плечи вдруг сковало странной тяжестью. Перед глазами пустилась в пляс россыпь чёрных пятен, а из ослабших вмиг пальцев с силой выдрало клинок. Повернуться помешала троица мрачного вида парней, крепко облапившая по бокам. Шею туго захлестнула верёвочная петля. Не в силах даже захрипеть, он лишь молча боролся, покуда его волоком не подтащили к решётке. Казио успел ещё увидать, как к ним с обнажённым палашом подбегает капитан Эслей, вопя что-то неразборчивое. Недолго, впрочем, - бедолага почти тут же рухнул обезглавленным. А после солнечный свет потух, подёрнувшись непроглядным мраком. Чушь какая-то, мелькнуло в голове, но чуть погодя до него дошло: это лучи света падали узким потоком на каменный пол, просочась сквозь забранное прутами окошко, где-то пареци в четырёх над ним. Заморгав, он отвёл взгляд от блеклого света, приспособиться к которому заняло время. Говорил незнакомец на вителлианском, но произнесённое им crefo явно походило на crewo, предательски выдавая аристократический акцент, свойственный з'Ирбине. Вновь тщательно взращенный вителлианский, но опять же с блеклой примесью чуждых переливов в тоне. Когда глаза привыкли к освещению, зрение сфокусировалось на склонившихся над ним лицах; те были ему незнакомы, с голосов проку и то было больше. Зато одежду их он, напротив, смог опознать на раз. Один был одет в чёрное платье и алую мантию патира. Другой же - облачён во всё чёрное, единственно, с красной звездой, вышитой на воротнике. Лишь одному человеку в мире было позволено носить подобную помету. Вот только не ваши, верно? Вы не Ниро Луцио. И кто бы это мог быть? Мне знакома лишь одна личность со столь богатым прошлым. Казио повернулся к третьему тюремщику. Высочайший из служителей Церкви погрозил ему пальцем, как если бы он был малюткой, забравшимся в чужой сад наесться ягод. Неужто запамятовал, что при тебе было письмо от Энни? Патир было угрожающе двинулся вперёд, но фратрекс поднял руку, и тот застыл как вкопанный. Разве не вы вторглись в замок, занятый нами во имя святых? Если б не армия у тебя за спиной, мы могли бы начать с простой беседы, но поскольку заявился ты сюда, явно не преисполнясь дружелюбных манер... Да дел подобного толка и с горстку б не набралось. Причём, ещё до того, как Энни Отважная заявила права на кротенийскую корону. Я говорю о том, что началось с той поры, как она узурпировала трон дяди: военных походах, не судах. К примеру, о безжалостном убиении пятисот людей в Тёрншиде. Небось, полагали, что обстоятельства сыграют им на руку, да вот просчитались, экая жалость. Сэр Роберт наморщил лоб, затем лицо его прояснилось. Ты никак не мог видеть, что случилось с ними. Казио приоткрыл было рот, но не нашёлся, что ответить. И то верно, обошлись без него. Нападение возглавляли сефрийские стражи Энни. Сефри потеряли в той схватке лишь двоих. Может, они и вправду перерезали врагов во сне. Сама Энни, положим, могла и не знать, как было дело, но подобная бойня вышла б вполне в духе сефри. В особенности, что им окажется сын самого Мамерчо. Имя прошило грудь подобно удару меча. Как вы узнали, кто был моим отцом? Впрочем, отбросим архивы, скажу напрямик - много лет назад я встречал его. Это был человек чести. Случайно не с мечом ли в руках, а? Злость почти что вскружила голову Казио, вскружила - и прянула, оставляя одну бездумную беспечность. Вы убили моего отца? Весомей причины убить меня и не придумать, верно? Тогда сдаюсь, ибо не понимаю причин. Ты же вроде как двинулся по его стопам, вступив на путь меча. Я же сражаюсь за еду и звонкую монету. Чтобы выжить, а не помереть, и, что куда сообразительней, без лишних причин. И осёкся, внезапно осознав, сколь давно даже не заикался о подобном. Почему он отверг шанс пройти посвящение Мамресу? Почему был так разочарован, когда Акредо попросту прихлопнули, нашпиговав стрелами? Как же так вышло? Казио призвал было всю свою злость, некогда обращённую к отцу. Гнев, возмущение, презрение, наконец. Но былые чувства исчезли. Когда же он успел измениться? И как могло стрястись такое без его на то ведома? Фратрекс Призмо по-прежнему внимательно рассматривал его, очевидно, ожидая, что он продолжит отпираться. Когда же Казио так и не подал голоса, церковник склонился ближе. Честь для тебя ничего не стоит, верно? В паломничестве к святой усыпальнице Уни, что в Абринио, там же был и я. Он спас наши жизни при нападении разбойников. Впервые за долгие годы перед глазами Казио встало лицо отца, вспомнился его голос, твердящий об отъезде в Абринио на богомолье. Поразительно, с какой отчётливой ясностью память подбросила внезапно эти далёкие воспоминания и как неожиданно споро подступили к горлу слёзы. Голос размяк, будто увлажнившись, а в горле запершило. Знаешь, зависит от многого... Готов поспорить, что до сих пор твоей верностью Энни руководили, так сказать, личные мотивы, а никак не искреннее противление Церкви. Но дабы подтвердить такую точку зрения окончательно, мне требуется некоторое сотрудничество с твоей стороны. Я нуждаюсь в помощи в деле с Энни. В полёте стрелы отсюда я был свидетелем того, как люди Церкви вершат сквернейшее из возможных злодеяний. Поначалу я был готов поверить, что вовлечёнными в это гнусное действо, из числа духовенства, оказались одни отъявленные ренегаты, но, как обнаружилось, эти события не обошлись без ведома самого кротенийского прайфека, истинность чего могу заверить не я один. Кажется невероятным, что прочие отцы Церкви не ведали ничего ни сном, ни духом, однако же я готов допустить, что вы и не подозревали о творящихся здесь мерзостях. Но дабы окончательно убедиться в том, я нуждаюсь в вашей поддержке. А именно: не соблаговолите ли вы приложиться святым поцелуем к моей голой заднице? Покрасневшая рожа патира напоминала теперь свеклу, но сам фратрекс едва шевельнул губами, сузив те в странной усмешке. Дверь, которую Казио прежде не замечал, открылась, и внутрь вошла пятёрка здоровенных бугаёв. Казио встретился с Ниро Марко глазами, убийственно оскалившись. Не стоит вам идти на Эслен. Энни раздавит вас как мух. Фратрекс Призмо покачал головой. Мне кое-что известно, а ей нет. С твоей же помощью королеве, возможно, удастся сохранить себе жизнь. В противном случае, боюсь, стрясётся непоправимое. Сняв с себя перевязь с тяжеленным полуторником, он подошёл ближе, передавая оружие фратрексу. Его собрат поднёс Казио его же собственную рапиру, Акредо. Казио взялся за рукоятку. Конечно, задуманное могло оказаться какой-нибудь уловкой церковника, но, по крайней мере, он падёт сражаясь, а не сдохнет, замучённым до смерти в казематах. Он так и стоял, не вздымая меча, покуда Ниро Марко не занял оборонительную позицию. С удивительной быстротой, что опровергала предыдущее заявление, фратрекс ринулся на него. Казио поймал вражеское лезвие в perto, обвёл и утянул вниз в uhtave, а после поразил фратрекса Призмо, вершителя святой Церкви, прямиком в грудь. Не упрись кончик рапиры во что-то твёрдое, будто бы врезавшись в стену. На мгновение он подумал, что тот предусмотрительно облачился в защитный нагрудник; но после истина сама забрезжила перед глазами. Кончик клинка даже не касался мужчины; он словно застрял в чём-то, едва ли не в пяди от груди Ниро Марко. Казио попытался было выдернуть клинок, собираясь нанести следующий удар, но неожиданно конечности его ослабли, целиком до последнего мизинца, и он осел на пол. Я здесь проездом и вскоре вынужден буду двинуться на Эслен, не выбирая уже с твоей или нет на то помощью. Но если тебе не найдётся, что сказать мне завтра, то я буду вынужден, даже вопреки желанию спасти тебя, прибегнуть к любому доступному... Если и это не поможет наставлению на путь истинный, ну что ж, возможно, мы ещё успеем очистить твою душу прежде, чем та покинет этот бренный мир. Это меньшее, что я могу сделать в память твоего отца. Начало пути Стоило ведьминым огням стухнуть, как Стивен, заорав, замахнулся рукою в темноту. Эдрекх вскричал, выдавая приказ за приказом, а Землэ пронзительно взвизгнула. Но тут что-то шершавое ударило его, и до Стивена донеслось чьё-то частое и глубокое дыхание. Невидимка с трудом ловил воздух. Ноги внезапно утеряли всякую опору, а где-то рядом раздался ещё один крик, на сей раз изданный иным голосом. А после остались лишь тишина да ветер, и ожидание скорого и спорого конца. Он вновь брякнулся обо что-то; из лёгких вышибло почти весь воздух. Боль ослепляла, но раз он по-прежнему мог ощущать, значит, жизнь ещё не ушла из него. Не так уж плохо, мелькнуло в голове. Вероятно, дно было не столь далеко, как казалось. Но когда горло, глотнув воздуха, зашлось икотой, Стивен понял: что-то крепко ухватило его подмышки, швырнув прямиком в безбрежную мглу. Был ли то один из айтивар, нырнувший в пустоту в безуспешной попытке спасти его? Меж тем, они неслись что есть мочи, и не столько вниз, сколько вперёд. Не падая, но рея. Однако какой же твари по силам летать с грузом в виде человека? Отрывки из легенд завертелись в голове: что-то древнее и весьма скверное - вивер, дракон... Стивен дёрнулся было позвать на помощь, но издаваемые им звуки, казалось, гасли, не успевая дойти до губ. Бороться он не мог. А даже имей на то шанс и преуспей в схватке, победа значила бы только одно - затяжное падение в бездну. Чуждый запах вновь растревожил обоняние, по спине проползло холодное предчувствие: что-то бесконечно злобное витало рядом; и тут Стивен внезапно повалился, с размаху, вниз - под ногами тут же ощутилась каменная твердь. Схватившая его тварь кем бы она ни была отпустила свою жертву, и он шлёпнулся на самое дно пещер. И в ужасе заелозив ногами, тут же попятился спиной, словно краб, спеша сбежать подальше от неведомого похитителя. Путь к отступлению преградил камень. Непроглядное покрывало тьмы по-прежнему скрывало всё и вся. В ответ мгла со всех сторон раскатисто прогремела мешаниной непонятных слов, зачастив со скоростью, неподвластной ни одному человеческому горлу. Несмотря на подступивший к груди ужас, часть Стивена внимала, зачарованная, этой бессмыслице. Не язык ли то демонов? Словно булавкой, пришпилившей назойливое насекомое, голову прошило чуждой мыслью. Губы враз свело холодом, не позволяя и рта открыть. Кто ты, тень или сущность? Голос картавил прямо в ухо Стивену... Не человеческий, это точно, но он не мог толком объяснить причины своей уверенности. Язык всё ещё не слушался Стивена, так что ответить не выходило. Не понимаю, как вы не наложили на себя руки, хотя б из-за этого. Голос помедлил, и его озарило странное предчувствие: что-то необъятное, безмерное стлалось повсюду. Но тут голос вновь зашептал, отдаваясь, как и прежде, в ушах. Ты прогнил изнутри, слышишь, подёнка? Все они лезут в тебя, чтобы разложиться. Впрочем, теперь он мог хотя б едва-едва, но шевельнуться... Теперь его не слушались даже пальцы, хотя дрожь, объявшая тело, не прекращалась. Внезапно чужая воля, иглой пронизавшая сознание, заёрзала, будоража мысли, и Стивен невесть как очутился прямо перед храмом святого Цизеля в Королевском лесу. Ряд могучих стволов обступил его, - поддерживая, словно колоннами, мрачно клубящееся облаками небо. Сам храм был невелик, ухоженное строеньице из серого камня, с низко нависающим, арочным потолком. И раскрыл глаза, воззрившись уже на другой храм, святого Уота. Вспышка, и Стивена закрутило, занесло - от места к месту, из времени к времени, не давая моргнуть и глазом. Вот он, девятилетний, разглядывает морские буруны со скал позади родного дома, чуя терпкие запахи. Вот - уставился на Землэ, скидывающую рубашку. А вот - облегчается, забравшись в кусты позади Старого Королевского тракта. Или наблюдает, как Эспер целует Винну. Часть его поняла: это листался ворох собственных воспоминаний, однако ощущались те словно вживую. Вес тела, перекладываемый с ноги на ногу... Уже не пытаясь ничего узнать, разум отстранённо наблюдал за рябью хаотичных перемещений. Но спустя время Стивен заметил и иной поток, глубокий и тёмный, струящийся бок о бок с ним, почти соприкасаясь, а чуть вдалеке и сливаясь с рекой - в одно широкое, непрерывно ткущееся полотно. Немного погодя распалось не только его тело, но и способность мыслить, и порождать импульсы, зовущиеся вопросами. Ещё больше времени ушло понять, что всё кончилось, - и он вернулся из множественной вереницы событий, замерши на одном месте. И в одном времени.